Борис Матросов

«Художник должен быть тупым, почти дебилом. У идиота есть своя логика и есть некая тайна» — так определяет творческое кредо Борис Матросов. За своим «остроумно-глупым» искусством Матросов тщательно скрывает любовь к краскам и холсту; к предмету, возведенному в ранг художественного объекта. И — к юмору, движущей силе искусства.

В 1986-м году Матросов вместе с Гией Абрамишвили, Константином Латышевым и Андреем Яхниным, соучениками по детской Краснопресненской художественной школе, сколотил творческую группу «Чемпионы мира». Сложилось нечто вроде дворовой футбольной команды, тренером которой назначили Константина Звездочетова. В ходе своих безумных акций «Чемпионы» поворачивали Волгу вспять, сливали Черное и Белое моря в Серое, поджигали березовую рощу, опускали головы в горячие щи, продавали из скрежещущего советского автобусного автомата «Песни нашей Родины». В 1987 году в зале на Автозаводской прошла первая выставка КЛАВы («КЛуб АВангардистов», объединивший персонажей московского концептуального круга), где «Чемпионы» получили целый зал и совершенно не к месту выставили черно-белую живопись. В 1988 году группа распалась, этот факт Матросов объясняет непреодолимой тягой участников к производству картинок.

Сам он тоже не избежал этого порочного для концептуалиста наваждения, и в 1990 году на персональной выставке показал живопись с орнаментальным рисунком, объединенную под названием «Серое», то есть «посредственное». Подтрунивание над собой и не всегда справедливая самокритика присущи художнику до сих пор. В 1996 год Матросов вместе с Алексеем Кузнецовым (по кличке Пепл) и Александром Петрелли придумали забаву под названием «Ди Папл под фанеру»: парни в клешах и лохматых париках расставляли фанерные колонки, неистово лупили фанерные же гитары, ударные установки и клавишные. Танцевали, обматывали картины магнитофонной пленкой и всеми силами воспроизводили дух концертов монстров рок-н-ролла. Таких выступлений состоялось всего три, а ценные артефакты, оставшиеся от перформансов группы, в 2004 году были выставлены в Третьяковской галереe в рамках цикла «Художник как музыкант».

Групповую активность в 2000-х Матросов прекратил, но с музыкой не расставался никогда: объекты вроде гитары-трансформера, которую одновременно можно использовать как музыкальный инструмент и как этюдник (), чемоданчик на колесиках из которого доносилась музыка к культовому когда-то эротическому фильму «Эммануэль», а также многочисленные картины на рок-н-рольную тему, присутствуют в творчестве автора до сих пор. И подобно тому, как один из любимых музыкантов Матросова — канадский пианист Гленн Гульд живет внутри исполняемых произведений, художник живет в своих.

Лапидарно яркие цвета и прямолинейные сюжеты картин художника — дверь, розетка, стул, веник, шкаф или лодочка — личные истории автора. По Матросову все это пейзажные впечатления, абстрактные по форме и эмоциональные по содержанию: «В этом плаще я стоял на ветру, и листья желтые мне на лицо падали, и кудри вырастали», описывает художник одну из картин. Эта подкупающая простота сюжета и лаконичность изобразительных средств, дают возможность зрителям также лично интерпретировать содержание.

В 2005 году Матросов создал свое самое знаменитое пейзажное произведение — многометровую надпись «Счастье не за горами», виртуозно вписанную в среду подмосковных далей на фестивале ленд-арта «Арт-поле» (2005). В 2009 году стараниями куратора Марата Гельмана фразу воспроизвели в Перми, где она стоит и ныне.

Неофициальный символ города на Каме попадал в кадры фильмов и популярных сериалов, разлетелся сотнями тысяч фотографий в социальных сетях. Другую издалека заметную надпись в 2016 году художник придумал для Музея современного искусства «Гараж». Неоновые буквы, несколько месяцев украшавшие крышу здания «нет, ну не могла же она знать, во что это всё…», — трехмерная реплика собственной картины 2012 года. Вынесения в общественное пространство интимная фраза стирает границы между публичным и личным, порождая больше вопросов, чем ответов. И несмотря на кажущуюся абсурдность жеста, Матросов от абсурда далек. Его в мире и так предостаточно, а теперь перед современный художник обязан вернуть в произведения эстетическое начало. Именно к этому призывает последняя работа художника «Гороховое поле», созданная совместно с Александрой Паперно в 2017 году для Красноярской биеннале. Дощатый забор в прорезях которого виднеется живопись — рассказ о пейзаже, тоске по неторопливой живописи, о «настоящем» художнике, в сакральных действиях которого живет тайна.